Имя Полины Воланд (Шарыгиной) должно быть известно нашим читателям. В прошлом году в нашей газете был опубликован отрывок из ее рассказа «Запах яблок». С этим рассказом Полина стала победительницей городского конкурса творческих работ модельной детской библиотеки – центра литературного развития «Семицветик» «Книги пишем сами: семь цветов счастья».

В январе Полина была приглашена в образовательный центр «Сириус» для одаренных детей, где она обучалась по направлению «Литературное творчество». Своими впечатлениями от пребывания в Сочи она поделилась с читателями нашей газеты в заметке «Я стала частью «Сириуса». А в апреле этого года она вновь «стала частью «Сириуса» в качестве юной художницы. И снова масса эмоций, восторгов, желание творить…

А на вопрос: «И все же, кто ты больше писатель или художник?» Полина, уверенно говорит: «Писатель». В явном литературном даре уверена и ее наставник – писатель, поэт Рима Габдинова. Рима Рашитовна является руководителем детского литературного клуба «Парус» при центральной детской библиотеке. Два года Полина занимается в клубе, делает успехи. Ее можно назвать юной звездой литературного Кумертау.

Недавно центральная детская библиотека направила работу девочки «Запах яблок» на второй открытый городской детский литературный конкурс «Родник», проходивший в Уфе. Полина Воланд (Шарыгина) стала лауреатом первой степени!

Полине 16 лет, и именно сейчас активно формируется ее литературный кругозор. Любимый писатель на сегодня Иван Бунин, а несколько лет назад она находилась под большим впечатлением от «Мастера и Маргариты» Булгакова, отсюда и ее псевдоним Воланд. Она много читает, размышляет, и вкупе с жизненным опытом, который придет позже, это даст в дальнейшем хорошие творческие плоды.

Однако  увлечение литературой не мешает девочке развивать другие свои способности. Полина успешно учится в общеобразовательной школе №3 и детской художественной школе, занимается рукоделием. В эти прекрасные летние дни она часто и с удовольствием ходит на пленеры.

Айгуль ШАЯХМЕТОВА.

Фото из архива Полины Шарыгиной.

Полина Воланд

Небольшая кухонька наполнялась тёплым паром, исходящим из разогретой белёной печи. Пожелтевший от времени календарь на стене отсчитывал июльскую середину моих летних каникул. Казалось бы школа и городская суета наступят ещё не скоро, но лёгкая поступь приближающейся осени чувствовалась в воздухе. Часов в кухне не было, да и зачем?  Представьте: утром вы просыпаетесь не от монотонного шума будильника, а от звонкого крика петуха, по движению солнца отмечаете, когда полдень или конец играм с деревенской ребятнёй. Утро в деревне начинается рано, как только месяц уходит за деревья, а солнце разбрасывает по небу слепящие лучи.

Окно на кухне светилось матовой пеленой, разделяя сердце тёплого дома от утренней свежести за окном. Сквозь белую накрахмаленную занавеску проглядывалось солнце, бросая причудливые узоры на стол, за которым, ловко перебирая руками, выкладывает на белый платок пирожки моя бабушка. Тихо подхожу к столу, чтобы не услышала. Хочу запечатлеть это утро в своей памяти.

Серебряные волосы переливаются с металлическим блеском, очки с толстыми линзами сползли на кончик крючковатого носа, а их сверкающая цепочка огибает уши и прячется в складках цветастого халата.  Её натруженные руки припудрены мукой.

Всё здесь сердцу мило. Лаковое деревянное трюмо с голубым суповым набором, расписанным под гжель, покосившиеся табуретки, стоящие вокруг стола, и лежащие на них же вязаные цветные накидки. Но больше всего в кухонном убранстве мне нравится небольшая чёрно-белая фотография, вставленная в потёртую раму. С фотокарточки на меня смотрят двое молодых людей, мои бабушка и дедушка. Белая, сшитая из капрона фата обрамляет лицо девушки, а рядом, обнимая за плечи, стоит высокий парень в пиджаке не своего размера. Юные и счастливые.

–   Бабуль, а как вы с дедушкой познакомились?

Бабушка отрывается от лепки и смотрит на меня глазами, в которых читается доброта и неподдельное удивление.

Суетясь и бормоча что-то ласковое, она наливает в кружку свежее парное молоко и ставит передо мной пшённые лепёшки.

– Мы познакомились, когда мне, как и тебе сейчас, было шестнадцать лет. Подожди-ка, я пирожки в печь поставлю.

Она встаёт и открывает чёрную дверцу, выпуская жаркое дыхание печи, берёт поднос с пирожками и вот они уже прячутся внутри каменного, пышущего огнём жерла.

– На чём я остановилась? Ах, да! И в твоём возрасте я ходила во «Дворец угольщиков», сейчас там спектакли ставят и цирк приезжает. Во времена моей молодости там для молодёжи были организованы специальные кружки, была там пионерская организация, танцевальный кружок и другие. Сначала я ходила на хор, но подруга моя, Шурка, уговорила меня перейти на танцы.

***

– Галя! Ну чего ты там копаешься, нас уже заждались.

Шурка, нервно расчёсывая тугие, как проволока, волосы, бежит к лестнице, ведущей в танцевальный зал.

– Да, иду я уже, иду! Никуда твои танцы не денутся.

Вешаю своё зелёное пальто на крючок и бегу за ней, пропуская мимо ушей всё то, что она мне говорит.

***

За большим окном танцевального кабинета осень разбросала золотые листья, которые тщетно пытаются смести дворники. Мне нравится живописное расположения дворца, его барельефные завитки и мозаика на охристых стенах, запах дерева и глины в большом зале. Скоро отчётный концерт, заканчивалась предпоследняя репетиция башкирского народного танца. Незаметно стрелки часов сделали обороты и остановились на цифре шесть.

Гардеробная быстро пустеет, и в коридоре раздаются последние переливы смеха спешащих домой ребят. Ищу в рукаве своего пальто шаль, попутно надевая на ноги войлочные сапожки. Рукава и карманы пусты. Заглядываю под скамью, может туда завалилась. Нету. Беспомощно озираюсь по комнате, и тут мой взгляд цепляется за высокого юношу, который последним выходил из танцевального зала.

– Миша, ты мою шаль не видел?

Парень остановился около своей куртки и повернулся лицом в мою сторону.

– Нет, а как она выглядела?

– Белая, вязаная шаль. Я не могу без неё домой пойти.

Осмотрев всю комнату и расспросив вахтёра, мы, в итоге, ничего не добились. Миша предложил дать свой шарф и проводить до дома, я согласилась.

– Знаешь, ты не расстраивайся. Найдётся твоя шаль. Может быть, кто–то из девчат по ошибке надел.

Миша взял свою куртку и вытащил из неё шарф, вместе с ним из его рукава упало что–то, что белым пятном осело на пол. Моя шаль. Вопрошающе смотрю на смущенное лицо. Его серые глаза бегают по куртке, шарфу, лишь бы избежать встречи взглядом со мной.

–  Ой, а это не твоя шаль? Опять проделки ребят. Ну ничего, я им на следующей репетиции покажу!

Он аккуратно берёт шаль и отдаёт мне в руки, по-прежнему не поднимая глаз. Вся эта ситуация выбила меня из колеи, я уже и не надеялась увидеть свою вещь, и вот она, в руках парня напротив. Секунду постояв, прокручивая в голове эту сценку, мы оба залились смехом, да так, что вахтёр не выдержал и стал кричать нам вслед, пока мы выбегали из дворца, оставляя за собой отголоски звенящего смеха.

– Вот так я и познакомилась с твоим дедушкой, – закончила свой рассказ бабушка. – Ай, про пирожки-то вовсе забыли.

***

Мысленно ухожу от бабушкиного рассказа и замечаю: чувствую запах пирожков с малиновым вареньем. Пока бабушка доставала их из печи, я подошла к трюмо и достала, по бабушкиной просьбе, небольшой красивый поднос с «жостовскими» цветами, блистающими золотом на свету.

Поедая пирожки и совмещая трапезу с душевными разговорами, я вновь задумалась о встрече бабушки и дедушки, миниатюрной девочки Гали с длинными чёрными, как смоль, косами и высокого сероглазого парня Миши, который нравился девчатам со двора.

– Бабуль, а ведь это он нарочно подложил твою шаль к себе в рукав, чтобы проводить тебя до дома?

На это она лишь лукаво улыбнулась, и янтарные глаза её блеснули молодым озорным светом.